5
- Аверьян ужасно интересный, - удивлялись дети, когда он, подкравшись, схватывал кого-нибудь из них внезапно за подмышки и подбрасывал так высоко, что в животе щекотно становилось.
Иногда он брился, и тогда он отгонял всех, - или чинил примус. Иногда был весел, щелкал пальцами и напевал, притопывая:
Кекуок известный
Танец повсеместный.
Часто ему снилось, что к нему подходит кто-то, наклоняется и трогает его, а он старается проснуться и не может.
Один раз после того, как он опять увидел это, дети посмеялись над ним и сказали ему, что это не сон, и что их мать на самом деле подходила к нему ночью и, присев возле него на корточки, дотрагивалась до него.
- Да, - согласилась она, - это, правда, было. Я хотела разбудить его, а то он очень уж храпел, да так и не решилась, как-то жаль стало его.
- Ну, в следующий раз решайся, не жалей, - сказал он, и она два раза после этого будила его.
Уже дело подходило к Масленице, когда в дом явился вдруг однажды малый в серой куртке, перепачканный мукой, и подал письмецо в конвертике и сверток.
- Аверьян-Иванычу от Ольги Федоровны, - объявил он. Сверток очень хорошо был упакован, а конверт был деловой, с печатной надписью: "Колониальные товары. Ф. Суконкин".
Аверьян работал в это время. Все ехидничали и с огромным интересом дожидались его.
Вечером он прибыл, наконец-то. Он прочел письмо. Он бросил его в печку и похохотал немного.
- Влюблена и хочет познакомиться, - сказал он. Он поджег веревку спичкой и распаковал посылочку.
В ней оказалась булочка с изюмом, вроде кулича, обсахаренная, домашнего изготовления, и ликерчик в глиняной бутылочке.
- Ах, - крикнул Аверьян, схватил его и поднял всем напоказ, а дед расчувствовался и сказал, что это - из за пасу.
Бабка же нюхнула бутылочку и, дернув носом, повертела головой.
- Не с приворотною ли травкой, - догадалась она.
Молча Аверьян тогда вскочил, схватил кухонный нож, резнул два раза и с куском, не надевая шапки, выбежал.
- Вот кьятр, - удивился дед.
Бумага эта оказалась объявлением - из тех, что перед Рождеством расклеили на всех углах поселка: холодно в окопах - жертвуйте солдатам теплое белье. Пожертвования принимают доктор медицины Марьин и потомственный почетный гражданин Суконкин.
Аверьян примчался торжествующий и, в высшей степени довольный, сообщил, что добежал до главного, покликал сучку Джека, и она не стала этой булки есть.
Тогда решили сжечь ее, чтобы ее не наглотались дети или куры, а к ликерчику присели и, отправив детей спать, распили его.
Он был запечатан, и в него подсыпать ничего нельзя было, но бабушка сообразила, что бутылочка могла быть наговорена, и, чтобы обезвредить ее, обкурила ее, положив из печки уголек в кадильницу. Аверьян форсил и задавался, говорил, что Ольга выдра и свои припасы понапрасну израсходовала.
Дед блаженствовал, потягивая, бабка хлопала глазами и закашливалась, а Авдотья, словно опьянела больше всех, без толку похохатывала и хватала Аверьяна за руки.
Когда же, перейдя из кухни в зал, они уселись по своим местам и начали укладываться, то она спросила, что бы он ответил, если бы не Ольга, а она любила его.
- Глупости какие, - сказал он. - Во-первых, ты мне родственная тетка, во-вторых - лет на десяток старше меня, и поэтому я не могу воспринимать подобных чувств.
"Ах, супруг мой, - вскоре после этого отправила Авдотья письмецо, - вы мне глаза кололи кавалерами. Но где они? Нет низкого такого. Я одна. Нет никого, к кому бы можно было прислонить мне голову".
"Жить трудно. Стирки стало меньше из-за этих беженцев - всё бабы ихние перебивают".
"За детьми смотреть не успеваю. Они водятся бог знает с кем и пальцами изображают глупости".
"Хотя бы вы на время отпросились сюда. Некоторые ведь приезжают на побывку".
На письмо это она не дождалась ответа. С почты ничего ей больше не было. Софроновна два раза появлялась в их конце, но заходила во двор к главному.
Снег стаял. Куры сели выводить цыплят. Стреножив мерина, дед стал пускать его на дерн. Поле начали пахать.
У сучки Джека родились щенята, черные с коричневым, и дети бегали смотреть, как теща главного их топит.
Тарантас опять стоял у дома - на цепи, с замком, как лодка, а за то, что земледелец принял его на зиму к себе в сарай, дед земледельцу отрабатывал.
В конце поста говели. Бабушка, идя к причастью, нарядилась в поясок с молитовкой. После причастья ели студень и весь день старались не грешить.
Под Пасху были у заутрени. Полюбовались огоньками плошек. Посмотрели на ракеты и послушали хлопушки перед церковью.
Какому-то мальчишке прострелило из хлопушки ногу. Он орал, пока его не утащили, и, столпясь вокруг, все слушали.
Уже позеленели ивы над канавами, и мошки появились. С каждым днем все позже опускалось солнце и садилось все правей, все ближе к трубе сахарного.
Дети, подмигнув друг другу, стали удирать во двор и, прошмыгнув под окнами, шататься по поселку.
Тогда, взобравшись к Аверьяну на скамейку, дети оставались с ним и вместе возвращались в темноте.
Они цеплялись за него, старались не отстать и тоненькими голосками разговаривали с ним о его картинках для мужчин.