На могиле летчика был крест - пропеллер. Интересные бумажные венки лежали кое-где. Пузатенькая церковь с выбитыми стеклами смотрела из-за кленов. Липу огибала круглая скамья.
Отец шел с мальчиками через кладбище на речку. За кустами, там, где хмель, была зарыта мать. - Мы к ней потом, - сказал отец, - а то мы опоздаем к волнам.
Заревел гудок. - Скорее, - закричали мальчики. - Скорее, - заспешил отец. Все побежали. Над калиткой стоял ангел, нарисованный на жести и вырезанный. Второпях забыли постоять и, подняв головы, полюбоваться на него.
Сбег а ли по тропинке, и гудок опять раздался. - Опоздаем, - подгонял отец. Сердца стучали, в головах отстукивалось.
Сбрасывая куртки, добежали и, вытаскивая ноги из штанов, упали на землю: успели. Справа тарахтело, приближался дым, нос парохода, белый, показался из-за кустиков. Вскочили, заплясали, замахали шапками. Величественный капитан командовал. Шумело колесо, шипела пена, след в воде кипел. Присели, потому что с палубы смотрели женщины, и, глядя на них боком, сжали себе руки коленями.
- Шлеп, - набежала первая волна. - Скорей! - все бросились. Река была как море. - Ух, - кричали люди и подскакивали. - Ух, - кричал отец, держа мальчишек на руках и прыгая. - Ух, ух, - кричали они, обхватив его за шею, и визжали.
Волны кончились. Отец, гудя по-пароходному, ходил в воде на четвереньках. Мальчуганы ездили на нем. Потом он мылся, и они по очереди терли ему спину, как большие. Выпрямляясь, он осматривал себя и двигал мускулами: вечером он должен был отправиться к Любовь Ивановне. Он думал: - Но зато я не плохой отец.
Назад шли медленно. - А то купанье, - говорил отец, - сойдет на нет. - Взбирались по тропинке долго. Обдували одуванчики и обрывали лепестки ромашек. Оборачивались и смотрели вниз. Коровы шли по берегу, речке. Иногда они мычали. Огоньки зажглись у станции и переливались Солнце село. Звезд еще не видно было. Ангел над калиткой потемнел.
- Вы подождите здесь, - сказал отец у липы. - Я приду. - Они уселись, сняв картузики, и взялись за руки. Пищал комар.
Кусты сливались, черные. Верхи крестов высовывались из них. Хмель светлелся. Здесь отец остановился и стоял без шапки. Он зашел по поводу Любовь Ивановны и мялся: как и что сказать?
А мальчуганам было страшно. Мертвые лежали под землей. В разбитое окошко церкви кто-нибудь мог выглянуть, рука могла оттуда протянуться. Стало хорошо, когда пришел отец.
Отец купил сигару и два пряника. Молчали, наслаждаясь.